Он умел красиво идти вперёд, не растрачивая себя по мелочам и в то же время получая удовольствие от всего, что могло подобным обеспечить, умел без колебаний расставаться с ненужным, отработанным и лишь тянущим вниз, он умел находить себе развлечения там, где другие не видели ровным счётом ничего привлекательного, он умел жить на всю катушку, не прикладывая к этому ровным счётом никаких усилий. Но он так и не научился мериться с чувством пресыщения. С вечеринок уходил в самый разгар, зачастую не один и в лёгком дурмане, вызванном крепким алкоголем и манящей перспективой, окунуться с головой в мир новых ощущений. Его личные ночи были прекрасными, полными неприкрытой страсти, с легким привкусом экстрима и явным запахом секса, сводящим с ума. Но о подобных минутных желаниях своего тела он забывал почти сразу, стоило выпроводить очередного партнёра за двери номера. Забывал, как об исписанном рваным почерком листе, наспех вырванном из тетради, смятом и выброшенном в корзину второстепенных воспоминаний. Партнёры без колебаний позволяли себя пользовать, вытворять всё, что душа пожелает, и ему нравилось не думать о лишних чувствах и не переживать бессмысленные эмоции. Это было и весело и слишком приторно, желанно и, вместе с тем, с каждым новым разом приедалось всё больше. Помогали небольшие перерывы, смены мест и обстоятельств, при которых Чонгю несомненно находил себе приключений, дабы не заскучать от однообразия.
Возвращение из Японии нельзя было не обозначить хотя бы чисто символически, это было бы кощунством с его стороны, по крайней мере по отношению к самому себе. К тому же, от него ждали громкого праздника с литрами выпивки и с полным отсутствием каких-либо ограничений, впрочем окружающие к этому слишком привыкли. Но Гю не вознамеривался перечить, ведь не имеет смысла колебаться, когда сам хочешь. Своим потребностям отказывать грешно. Очередной клуб после долгого периода работы за границей - даже толика новизны в этом появилась. Совершенным враньём было бы сказать, что Чон соскучился по полуголым девушкам, готовым, если не на всё, то на многое точно, и пьяным супостатам, снующим от танцпола к барной стойке и обратно, как белки в колесе. Творящееся в подобных заведениях было слишком сюжетно, отработано и подходило лишь для того, чтобы отвлечься от бешенного ритма жизни, да поддержать статус вечного мачо, каким рисовали его на фотографиях и в пресловутых интервью. Задать огоньку без особого ущерба для репутации, ведь журналистов никогда не допустят далее чем до дверей. Этого вполне достаточно, чтоб сотворить интригу из воздуха.
Остановив старый добрый Лекс у входа для VIP-персон, Чонгю присел на капот машины и задержался в ожидании остальных участников предстоящего Марлезонского Балета. Ночные "перегонки" до клуба не были чем-то вроде соревнования, они уже стали традицией, первым выбросом адреналина перед предстоящим кутежом. Так скажем, старт или раскачка. Дождавшись парней, Гю кивнул в сторону железной двери, мол пора бы уже окунуться в зону непринужденного рейва. В ноздри ударил такой привыный запах ночной жизни – еле ощутимые пары алкоголя, явственный шлейф сигаретного дыма, и на губах появился ощутимый привкус, что так просто сегодняшняя ночь не закончится. И, что естественно, стоило ему переступить порог и снять без того слишком ненужные в ночное время очки, как менеджер сего заведения расплылся в улыбке, выражающей всю готовность услужить «такому важному и всегда желанному» гостю. Даже самолично сопли вытереть, если то потребуется. Насколько же подобные люди комичны, готовы на всё, лишь бы этот рабочий день не стал последним. Им бы чуточку понимания, что нет никакой разницы между тем, в какой вход ты бросаешь своё тело. Сами создают барьеры, сами же от них и страдают. Оставив в конце-концов за бортом чересчур приставучего менеджера, подхалима по натуре и неудачника по жизни, Гю последовал за девушкой, встретившей их у закрытой зоны. Даже если опустить привлекательную внешность, леди ему нравилась гораздо больше. Никаких лишних слов, неподобающих эмоций, исключительно рабочий момент с её стороны.

Ему не пришлось заботиться о нюансах, даже достать пресловутый телефон, чтобы стопроцентно обеспечить себе место в приватной зоне, ребята позаботились обо всём зарнее. Ол инклюзив, как говорится. Усевшись на мягкий диван, Чон откинулся на спинку и мгновенно почувствовал всю ту усталость, что накопилась в нём за время работы. От части приятная, подпитываемая пониманием оглушительного успеха, от части давящая неким остаточным напряжением. Необходимо было срочно расслабиться, не суть важно, что тому поможет или же кто, алкоголь это будет или человек. Это был его день, определённо его ночь, но всё равно было довольно сложно после долгого перелёта настроить себя на нужный лад, влиться в привычный мир, от которого он был отрезан не один месяц. Рэйн откровенно устал и не готов был поддерживать беседу своих мальчиков, о том, какие шикарные ножки у красоток на танцполе, что они смогли уловить мимоходом по пути до конечной точки, скольких удасться затащить к себе домой и какими непристойностями они будут заполнять время до утра. Всем планам он предпочитал экспромт, кайф от которого не сравним ни с одной уверенностью в "светлом будующем".
- Не делай такого скучающего лица, Чонгю, а то мы решим, что наше общество навевает тебе скуку. – Приняв из рук друга наполненный до краёв бокал, Чонгю не спешил выпить и только наблюдал, как не успевши расположиться, ребята умудрились устроить вакханалию на ровном месте. Ему не очень-то светила перспектива заснуть на диване, а проснуться непонятно где и непонятно с кем. Было ещё слишком рано для подобного, он должен был выбрать сам, каким будет завершение банкета.
- Ваше общество крайне проницательно, - Гю ухмыльнулся, зная, что парни ни за что не поверят подобным словам. В такой компании никогда не бывает скучно, кто-нибудь что-нибудь да отмочит в даунском духе. И он тепеливо ждал, что же будет дальше.
- Раз уж тебе так неприятно видеть наши кислые лица, впрочем как и нам твоё, - Хо уселся поближе к Гю, приобняв его за плечи, выудил из кармана глянцевый листок бумаги и покрутил его в руках, намеренно не показывая, что написано на этом клочке. - Если ты пообещаешь, что не будешь зевать, то мы обеспечим тебя представлением на сегодняшнюю ночь.
- Если ваш сюрприз не заставит меня зевать, то, пожалуй, я согласен. – Чонгю не стал уточнять, что может ждать, подпишись он на подобную авантюру. Неизвестность, так неизвестность. Ведь сейчас именно этого он и хотел - хоть какой-нибудь новизны впечатлений. Разве важно, каким образом получаешь удовлетворение? Главное, что ты его получаешь.
- Не заставит. – Парень щёлкнул пальцами, убирая листок в карман, и почти сразу покинул комнату, утягивая за собой остальных. И у каждого находилось что-нибудь, за чем просто необходимо было вернуться, что невозможно отложить даже на битых полчаса. Чонгю было подумал, что беготня никогда не кончится и неугомонные товарищи с пропеллером в чудесном месте не оставят его одного. Но, судя по всему, шалость должна была стать не просто удачной, а идеально удачной. А он никогда не любил затянувшихся сюрпризов.
Когда же его удосужились оставить в одиночестве, Гю без совершенной надобности покрутил в руках тот самый бокал, рассматривая причудливо играющие блики в равномерной янтарной жидкости, и переплетающиеся со стеклянной поверхностью бокала тени. Лёгкие и невесомые, способные проникнуть даже туда, куда иным субстанциям вход заказан. Ему даже удалось закрыть глаза на секунду, поверив, что чуть приглушённая стенами музыка и он - единственные гости небольшого уютного помещения. Ив то же время он не мог не почувствовать, что за ним наблюдают, наблюдают пристально, ожидая хоть какой-то реакции. Возможно взгляду и не больше пары секунд, но так же ему может быть и минута, и две. Гю открыл глаза, медленно, как после короткого сна, разбуженный на самом интересном месте игры подсознания не менее приятным поцелуем. Лишь боковым зрением уловив присутствие того самого обещанного сюрприза этой ночи, Чон ухмыльнулся, чуть отстранившись от спинки дивана, переведя взгляд на молоденького парня, что легко и непринуждённо разрушил его наслаждение минутным одиночеством. Даже при таком неярком свете невозможно было не заметить, что молодой человек был отлично сложен, без всяких сомнений красив и... , невозможно было не понять, что парень готов раздеваться в танце лишь для него одного. Сними он просто с себя всю одежду - да грош цена, но сама перспектива, наблюдать, как тот минимум тряпочек, прикрывающих красивое тело, медленно окажется на полу, интриговала молодого мужчину.

Отредактировано Lee Jungyu (2011-11-09 03:34:33)

Как только парень заметил, что взгляд Пи устремлён на него, будто это был тот ссамый сигнал - отмашка снайперу, он кивнул и, как по нотам отыграл начало представления, шагами сокращая растояние до стены. Его не нужно было побуждать к действиям - именно это отличает профи от диллетанта-практика, ширина умения плюс высота опыта, помноженные на длинну нулей финансового аспекта, второстепенно талант и природная предрасположенность. Отсутствие момента "уломай меня и я покажу больше" интриговало, потихоньку заставляя взгляд зафиксироваться на спине парня, пропуская стороной организационные моменты - подготовка без лишних задержек, музыка, пилон... Как много в этом слове. И даже не столько орда привычных образов, оставшихся после отдыха с командой в Америке, сколько возможность собрать нехватающие частички пазла для полноты картины. В то время для Чонгю не представляли интереса такого рода танцы, перевешивало желание побыстрее "спустить пар"- пришёл, увидел, захотел и поимел. Старательно обходя как затянувшиеся прилюдии, так и игры с раздеванием, Чонгю скорее заплатил бы за секс, но не за танец на пилоне. Не сказать, что в плане стриптиза он был девственником, но никогда прежде не покупал себе мальчиков следуя потребности. Попросту не было нужды, впрочем с тех пор ничего не изменилось.
Удобнее устроившись на диване, Рэйн оценивающе разглядывал очерченные в меру обтягивающей одеждой линии тела парня, только успевшего начать обещающее стать запоминающимся представление. Представление длинною не более нескольких минут. Чонгю предстояло сидеть и смотреть, смотреть и наслаждаться - его роль в этом спектакле должна была быть второстепенной. По идее. Show time.
Он поднёс к губам бокал, чувствуя его прохладу, так ярко контрастирующую с горячей кожей, но ещё не обжигающие ощущения в горле. Это чувство сродни "съёму" на вечеринке, ещё не успел уложить объект на лопатки, но предчувствие онного умудряется разжечь подобие желания. Немного утрированно, но некое подобие имеет место быть. Даже отвлекаясь на растягивание времени прежде чем впустить в себя алкоголь, Гю не забывал наблюдать за парнем, от чего картинки в голове плавно перемешивались - прохлада стекла и лёгкая новизна зрительных ощущений, приятный запах дорогого алкоголя и интригующая неизвестность.
Один глоток и комната, следуя нотам музыки, немного поплыла в право перестала быть статичной, прогибаясь подстать отработанным движениям молодого человека, ласкающего металлический шест как горячё обожаемого любовника. Лёгкость, с которой он управлялся с нехитрой конструкцией лишь подтвердила первоначальные мысли на тему наличия опыта у парня. Гю не пытался раззадорить свою фантазию алкоголем, ровно как и не пытался раздеть парня глазами, ведь он сделает это сам. Не сказать, что ему было ровно происходящее в комнате, что ничего внутри не задевает, что он с нетерпением ждал окончания "представления", чтоб в конце концов снять с крючка пиджак и под шумок ретироваться до дома, подхватив по дороге кого-нибудь, кто скрасит оставшиеся до утра часы. Он не был пятнадцатилетним мальчишкой, находящимся в том самом возрасте, когда палкой готов себя промеж ног отходить, лишь бы прекратить думать о насущном двадцать четыре часа в сутки. Но вместе с тем, что-то в этом парне притягивало, почти заставляло смотреть, великодушно позволяя отвлечься на стакан в руках.
Второй глоток, внутренний вертолёт уносит его вправо, будто кто-то расшатал незримый маятник, легко коснувшись одного из подвешенных шариков кончиками пальцев. Чон не отрывает взгляда от действа, разворачивающегося перед взором прямиком напротив. Его всё больше привлекает преспектива досмотреть до конца, разжигая вполне себе объяснимый спортивный интерес. Картинки напротив, как кадры в грамотно поставленной киноленте, что транслируют глубоко заполночь - легко и непринуждённо сброшенный пиджак, вслед ему рубашка, отсутствие которой открывает прекрасный вид, что так и притягивает взгляд; естественно моменты созданные последством движений этого своеобразного рода танцев, склеивающие воедино историю сползшего пиджака и отброшенной рубашки. Полумрак сглаживает движения, добавляя ещё чуть больше загадки, интимности моменту, подпитывая весьма строптивую фантазию. Смотреть и только, недозволенность подразумеваемая правилами этой игры - самая интересная часть.
Третий глоток. Он пытается сконцентрироваться на происходящем вне поля зрения, сузившегося до пространства прямо по курсу, ему удаётся, он понимает, что это лишь морок - приглушённый свет, усталость, в противовес ей музыка, знание, что алкоголь дурманит, и этот парень.. Рэйн до сих пор не решил, поиметь ли для проформы своих друзей за подобный презент по их возвращении или завтра поблагодарить от всей души за шикарную шутку повторением банкета в плане очередной тусовки; так ли на самом деле доставляет зрелище или непонятные ощущения, лишь вполне естественный отклик тела; хочет ли остановить всё сейчас, позволить себе остаться в неведении, или дать событиям самостоятельный ход, не без интереса наблюдая, как грациозно парень растанется со штанами.

Знает ли этот мальчишка, кто перед ним? Чонгю было ровным счётом до ноги в чёрном капроновом мужском носке, ведь в данный момент ни статус, ни уровень не играют никакой роли. Всё происходящее базировалось на том самом первобытном инстинкте, для которого нет принципиальной разницы кто ты и что ты. Потихоньку Гю всё больше начинал интересовать сам процесс, он не мог не признать, что ему нравится наблюдать, как перекатываются упругие мышцы под кожей, за плавными движениями рук и по-кошачьи грациозным изгибом спины, сменяющимися резкими и откровенными соприкосновеними красивого тела и металла. Казалось, этот парень не просто знает своё дело, ещё и искренне кайфует от своей "профессии". А Пи всегда импонировали люди без задвига на грани критинизма, без совершенно ненужного пунктика - где заканчивается здоровое желание и начинается откровенный разврат. Стандарты и рамки пусть останутся для тех, кому более нечем украсить свою жизнь, кроме как порицанием вполне естественных потребностей.
Отставив бокал на подлокотник, Гю привстал с дивана и вопреки ожиданиям, комната не поплыла, призывно помахивая платочком оставшемуся ждать у причала. Усталость ли начала отходить, уступая место более интересным желаниям и чувствам, или же на начальной стадии его тело попросту сопротивлялось и требовало отдыха в прямом смысле этого слова, постепенно уступая свои права. Облокотившись ладонями о край стола, что казался довольно устойчивым и не грозился огреть незадачливого эксперементатора по затылку, Чон присел, почти не касаясь задом отполированного до беска дерева. Лишь обозначившись, чтоб была конкретная точка опоры. Ближе, чуть ближе к своему сюрпризу, чуть меньше возможности растечься по дивану. Нужно уметь задать нужный алгоритм машине, что зовётся телом, далее всё пойдёт как по очерченному заранее плану. Поймав на себе мимолётный взгляд молодого человека, что казалось бы, не должен иметь конкретной точки приткновения в процессе танца, Пи кивнул, приглашая оторваться от шеста и подойти к нему. Поддастся? Музыка не успела приблизиться к своему логическому завершению, программа всё ещё была в самом разгаре, но Гю было ровным счётом не досуг на эту самую программу, музыку, разрешено ли подходить к клиетам или на сей счёт существует табу. Он не старался вложить в свои действия ни намёка на скрытый смысл, так же и не придавая простому жесту некий оттенок пошлости. Он лишь хочет посмотреть, насколько далеко готов зайти этот парень. Ему предложили развлечься, так к чему быть упрямцем? Why not?

Отредактировано Lee Jungyu (2011-11-14 07:01:29)

Затянутая на запястьях петля, как некое подобие захвата, и ощущение своей легкодоступности, возможности манипулировать своим телом, как того пожелает танцор. Хоть Чонгю вне зависимости от ситуации не позволял кому бы то ни было, даже своим партнёрам, доминировать над собой, но всё же на сегодняшний вечер подобное положение казалось довольно интересным. Он не противится, позволяя стриптизёру всё больше вольности. По началу лёгкое касание к груди, ощутимое даже через ткань рубашки, в такт музыки сменяющееся резким, уверенным толчком, и спина Пи коснулась поверхности стола. Полы пиджака сехали вниз, а рубашка слегка выбилась из брюк, оголяя небольшой участок спины. Контраст разгорячённой кожи и довольно прохладной поверхности стола заставляет рефлекторно податься вперёд и еле ощутимо вздрогнуть. Гю был уверен, что если парень и заметил реакцию тела, то вряд ли списал сие на свой счёт. Хотя он и не мог ручаться. Сам Гю прекрасно понимал, что не только то резкий перепад температур тому первопричина. Его чувства слегка обострились под влиянием алкоголя. И такое случалось не в первый раз, в то время как по привычной логике любые ощущения должны притупляться, заплывая лёгкой дымкой опьянения. Парень держал его уверенно, более надёжно, чем могли бы его собственные руки, покрывшиеся лёгкой испариной в связи с довольно высокой температурой в помещении, готовые предательски подкоситься в любой момент. К счастью, узел ремня на запястьях был довольно крепким, не давая возможности управлять конечностями по желанию. Стоит увлечься и мышцы перестанут держать всё тело в напряжении, когда мозг переключается на совершенно инные действия или же отключается вовсе, освобождая от ненужной информации. Гю хорошо владел своим телом, даже более чем, но и такому профессионалу как он нечужды небольшие огрехи.
Снова касание рук, ещё более уверенное, несколько дерзкое и откровенно попахивающее желанием со стороны танцора. Это уже не переходный этап между определёнными моментами танца, обособленное прикосновение, выражающее нечто большее, чем просто отработку программы. Когда же парень уселся на него верхом, потираясь задом в районе причинного места Гю, мужчина прикусил губу. Не каменная же статуя в лучах заката в конце концов. Когда больно или приятно, необходимо переключиться, чтобы совершенно не заиграться на флейте мимолётных чувств. Нецелесообразно было бы отрицать, что Гю возбуждали подобные махинации с его телом, когда ничем ответить не можешь, когда руки связаны, а на тебе, почти что трахая развратными движениями пусть даже без непосредственного контакта, извивается столь красивый парень. Гю почувствовал себя героем кино в стиле Шоу Гёлз, и, если бы парень затянул на его шее тот самый галстук, что связывал всё это время запястья, то круг ощущения замкнулся бы окончательно. Откровенно, развратно, грубо, пошло, чёрт побери, но от этого ещё более притягательно. И да, красиво. Несомненно, действо можно было назвать красивым, даже для такого откровенного перфекциониста как Гю. Он не мог похвастаться опытом поведения в подобных ситуациях, но в свою очередь выдержке нужно отдать должное. Да, парень отлично владел своим телом, и Рэйн пропустил мысль, что не только в танцне. Он вполне мог бы воспользоваться ситуацией, позволить себе большее, чем просто побыть некоторое время зрителем из зала, но ему не хотелось прерывать столь приятный момент. Ведь шоу должно продолжаться, верно? Да и если бы у Гю вставал каждый раз, когда он видит идеальное тело, то секс бы приелся в первый сольный год, а все его танцоры проводили свободное время в горизонтальном положении с мешком льда на заднице. Сам парень прекрасно выдерживает некое подобие растояния, положенное между стриптизёром и клиентом, оставляя Гю и возвращаясь к шесту. Следуя уже не раз прокатанной программе, "сюрприз" оставляет некоторое впремя "прелюдии", лаская шест с нескрываемым вожделением в каждом движении и взгляде. Наблюдая, как резким движением на один эллемент одежды у парня становится меньше, Гю ухмыляется возвращаясь к стакану с ликёром. Нечто среднее между сублимацией и традицией. Он касается губами кромки бокала, чуть запуская язычёк в янтарную жидкость, практически сразу отставляя ненужный бокал рядом с собой. Внешне Чонгю довольно спокоен, физически желал прижать парня к любой из стен и хорошенько поиметь, ментально... имело место быть некое чувство двойственности - с одной стороны бесконтрольная физиология больно ударяет в главенствующий центр, с другой ему хотелось посмотреть, чем же закончится первая партия. Ему не нужно было много времени, чтоб возжелать, так же немного, чтобы добиться желаемого, но в этой игре должна быть какая-то загадка, недоступность. За время работы он успел привыкнуть к мысли, что не всегда получается сделать то, что хочешь, именно тогда, когда хочешь, а желание лишь вкуснее в ожидании. Так же желание может пропасть, если оно было лишь аппетитом, а не истинным голодом.
Не отрывая взгляда от парня, Чонгю оставил стол как боле не нужный эллемент интерьера и медленно подошёл к "сцене", на которой главной звездой по иронии судьбы, а так же счастливому стечению обстоятельств прошлого, был не он. Его тело в движении как часовой механизм, не даёт сбоев и, если таймер доходит до отметки 00:00, эффект вполне известен. Парень был совсем близко, как раз рядом с Чонгю и тому не пришлось приманивать, делая лишние ходы своими пешками. Гю облокачивается о стену у самой сцены и подносит руку к шее парня аккуратно, будто к дорогой вазе ценой ни в один миллион зелёных и хрустящих. Перебирая пальчиками в воздухе, замирает недоприкосновениями где-то в районе между плечём и шеей, заставляя приблизиться к себе, сокращая тем самым расстояние до опасного минимума. Стоя на полу он оказывается на пару самнтиметров ниже, но это не мешает совершенно, даже несколько подстёгивает. Его лицо совсем близко и он прекрасно видит хорошо скрываемые эмоции, некое подобие волнения, крепко заваленного грудой опыта в перемежку с несомненным желанием не упасть в грязь лицом. Впрочем, какое ему дело до эмоций стоящего напротив парня? Если так посудить, многое можно приписать в разряд лишнего, но в то же время он не мог запретить себе дописать сценарий самостоятельно. Ещё ближе, его губы почти касаются губ парня, но он не целует, хотя мог бы. Он был уверен, что не встретит препятствия, что его не оттолкнут и не навешают оплеух. Нет, герои этой пьессы не способны отказаться от соблазна. Но он не собирался. Вдохи даются всё тяжелее, но Гю без труда удаётся совладать с собой. Его горячее дыхание, чуть отдающее марципаном - мягкое, чуточку сладкое послевкусие ликёра, перемещается на шею, чуть выше к ушку крайне осторожно. Гю, следуя выбранной модели поведения - его близость ощущается лишь посредством невольного соприкосновения лица и волос парня, чуть приоткрывает губы, будто собираясь коснуться ими шеи. Но взгляд резко ускользает вниз, как та капелька пота, стекающаяя по телу после долгой тренировки или, как сейчас, обрисовывая выпуклые части тела, капелька скользит вместе со взглядом Гю по телу парня. Всё ниже, ниже, ниже...
- И часто с вами происходит подобное? - Он шепчет, растягивая слова, как прилипшую к штанам жвачку, усмехается, снова приближаясь к губам. В его голосе, сдобренном лёгким придыханием, слышится явная усмешка, приправленная пущенным на волю желанием. Если бы его спросили "для чего весь этот фарс с картинной игрой?", он бы ответил "мне попросту было скучно". Естественно,если понимать подобную мотивацию верно. Сейчас у парня было несколько вариантов действий - проигнорировать и вернуться к пилону, продолжив терзать железный шест со всей имеющейся в арсенале страстью, ответить, раскрыв сразу несколько неизвестных в данном уравнении - свой голос, манеру речи, способность красиво вывернуться из довольно щекотливой ситуации, или поставить всё на догадку, довериться взгляду, действиям другого человека. Гю продолжал ждать, ждать и наблюдать, не касаясь руками, зато перебирая ровным взглядом по обнажённым плечам нисколько не опуская глаз. Да.. так смотреть мог только он, не выражая эмоций глазами, отдавая их своим прикосновениям или как в данном случае, недоприкосновениям, движениям и изгибам, медленным вдохами и тяжёлым выдохам после небольшой задержки. Не суть важно, чем он занимается в данный момент, модель поведения его тела едина на все случае жизни. Ведь в его физиологии больше откровений, нежели в словах, зачастую чересчур резких, насквозь пропитанных неприкрытым цинизмом. Он был галантен, когда хотел. Он был снисходительным, когда хотел. Он был страстным, когда хотел. И, да, он мог быть бесцеремонным, помимо своих желаний.

Отредактировано Lee Jungyu (2011-11-26 05:19:38)